Неточные совпадения
Грустилов в первую половину своего градоначальствования
не только
не препятствовал, но даже покровительствовал либерализму, потому что смешивал его с
вольным обращением, к которому от природы имел непреодолимую склонность.
3. По положении начинки и удобрении оной должным числом масла и яиц, класть пирог в печь и содержать в
вольном духе, доколе
не зарумянится.
Смешно и нелепо даже помыслить таковую нескладицу, а
не то чтобы оную вслух проповедовать, как делают некоторые вольнолюбцы, которые потому свои мысли
вольными полагают, что они у них в голове, словно мухи без пристанища, там и сям вольно летают.
— Я уж на что глуп, — сказал он, — а вы еще глупее меня! Разве щука сидит на яйцах? или можно разве
вольную реку толокном месить? Нет,
не головотяпами следует вам называться, а глуповцами!
Не хочу я володеть вами, а ищите вы себе такого князя, какого нет в свете глупее, — и тот будет володеть вами!
Ни реки, ни ручья, ни оврага, ни пригорка — словом, ничего такого, что могло бы служить препятствием для
вольной ходьбы, он
не предусмотрел.
Но торжество «
вольной немки» приходило к концу само собою. Ночью, едва успела она сомкнуть глаза, как услышала на улице подозрительный шум и сразу поняла, что все для нее кончено. В одной рубашке, босая, бросилась она к окну, чтобы, по крайней мере, избежать позора и
не быть посаженной, подобно Клемантинке, в клетку, но было уже поздно.
Отсюда бесчисленное множество
вольных истязаний, которые, словно сетью, охватили существование обывателей, отсюда же — далеко
не заслуженное название"сатаны", которое народная молва присвоила Угрюм-Бурчееву.
«Как по
вольной волюшке —
По зелену морю,
Ходят все кораблики
Белопарусники.
Промеж тех корабликов
Моя лодочка,
Лодка неснащеная,
Двухвесельная.
Буря ль разыграется —
Старые кораблики
Приподымут крылышки,
По морю размечутся.
Стану морю кланяться
Я низехонько:
«Уж
не тронь ты, злое море,
Мою лодочку:
Везет моя лодочка
Вещи драгоценные,
Правит ею в темну ночь
Буйная головушка».
Он, можно сказать, плевал на свое прошедшее и беззаботно предавался воле и товариществу таких же, как сам, гуляк,
не имевших ни родных, ни угла, ни семейства, кроме
вольного неба и вечного пира души своей.
Это уже
не был тот робкий исполнитель ветреных желаний
вольного народа; это был неограниченный повелитель.
Нигде
не попадались им деревья, все та же бесконечная,
вольная, прекрасная степь.
— Конечно, — отвечал Хлопуша, — и я грешен, и эта рука (тут он сжал свой костливый кулак и, засуча рукава, открыл косматую руку), и эта рука повинна в пролитой христианской крови. Но я губил супротивника, а
не гостя; на
вольном перепутье да в темном лесу,
не дома, сидя за печью; кистенем и обухом, а
не бабьим наговором.
Вольнее всякий дышит
И
не торопится вписаться в полк шутов.
Возьмет он руку, к сердцу жмет,
Из глубины души вздохнет,
Ни слова
вольного, и так вся ночь проходит,
Рука с рукой, и глаз с меня
не сводит. —
Смеешься! можно ли! чем повод подала
Тебе я к хохоту такому!
Она
не только доверялась ему,
не только его
не боялась, она при нем держалась
вольнее и развязнее, чем при самом Николае Петровиче.
Базаров встал и толкнул окно. Оно разом со стуком распахнулось… Он
не ожидал, что оно так легко отворялось; притом его руки дрожали. Темная мягкая ночь глянула в комнату с своим почти черным небом, слабо шумевшими деревьями и свежим запахом
вольного, чистого воздуха.
— Пора идти. Нелепый город, точно его черт палкой помешал. И все в нем рычит: я те
не Европа! Однако дома строят по-европейски, все эдакие
вольные и уродливые переводы с венского на московский. Обок с одним таким уродищем притулился, нагнулся в улицу серенький курятничек в три окна, а над воротами — вывеска: кто-то «предсказывает будущее от пяти часов до восьми», — больше, видно,
не может, фантазии
не хватает. Будущее! — Кутузов широко усмехнулся...
— Что! — говорил он, глядя на Ивана Матвеевича. — Подсматривать за Обломовым да за сестрой, какие они там пироги пекут, да и того… свидетелей! Так тут и немец ничего
не сделает. А ты теперь
вольный казак: затеешь следствие — законное дело! Небойсь, и немец струсит, на мировую пойдет.
Все это происходило, конечно, оттого, что он получил воспитание и приобретал манеры
не в тесноте и полумраке роскошных, прихотливо убранных кабинетов и будуаров, где черт знает чего ни наставлено, а в деревне, на покое, просторе и
вольном воздухе.
Глядя на эти задумчивые, сосредоточенные и горячие взгляды, на это, как будто уснувшее, под непроницаемым покровом волос, суровое, неподвижное лицо, особенно когда он, с палитрой пред мольбертом, в своей темной артистической келье, вонзит дикий и острый, как гвоздь, взгляд в лик изображаемого им святого,
не подумаешь, что это
вольный, как птица, художник мира, ищущий светлых сторон жизни, а примешь его самого за мученика, за монаха искусства, возненавидевшего радости и понявшего только скорби.
Пришла в голову Райскому другая царица скорби, великая русская Марфа, скованная, истерзанная московскими орлами, но сохранившая в тюрьме свое величие и могущество скорби по погибшей славе Новгорода, покорная телом, но
не духом, и умирающая все посадницей, все противницей Москвы и как будто распорядительницей судеб
вольного города.
Райский прожил этот день, как давно
не жил, и заснул таким
вольным, здоровым сном, каким, казалось ему,
не спал с тех пор, как оставил этот кров.
В виде гарантии я давал ему слово, что если он
не захочет моих условий, то есть трех тысяч,
вольной (ему и жене, разумеется) и вояжа на все четыре стороны (без жены, разумеется), — то пусть скажет прямо, и я тотчас же дам ему
вольную, отпущу ему жену, награжу их обоих, кажется теми же тремя тысячами, и уж
не они от меня уйдут на все четыре стороны, а я сам от них уеду на три года в Италию, один-одинехонек.
Русское национальное самосознание должно полностью вместить в себя эту антиномию: русский народ по духу своему и по призванию своему сверхгосударственный и сверхнациональный народ, по идее своей
не любящий «мира» и того, что в «мире», но ему дано могущественнейшее национальное государство для того, чтобы жертва его и отречение были
вольными, были от силы, а
не от бессилия.
—
Не в станции, а у Пластуновых, на постоялом дворе,
вольная, значит, станция.
Тотскакал так же быстро, но прыгал выше и дальше; этотшагом шел
вольнее, а рысью трясче и «хлябал» иногда подковами — то есть стучал задней о переднюю: за темникогда такого сраму
не водилось — сохрани Бог!
Калужская деревня, напротив, большею частью окружена лесом; избы стоят
вольней и прямей, крыты тесом; ворота плотно запираются, плетень на задворке
не разметан и
не вываливается наружу,
не зовет в гости всякую прохожую свинью…
— Та птица Богом определенная для человека, а коростель — птица
вольная, лесная. И
не он один: много ее, всякой лесной твари, и полевой и речной твари, и болотной и луговой, и верховой и низовой — и грех ее убивать, и пускай она живет на земле до своего предела… А человеку пища положена другая; пища ему другая и другое питье: хлеб — Божья благодать, да воды небесные, да тварь ручная от древних отцов.
— До свиданья, мой миленький. Ах, как я рада, что ты это вздумал! Как это я сама, глупенькая,
не вздумала. До свиданья. Поговорим; все-таки я вздохну
вольным воздухом. До свиданья, миленький. В 11 часов непременно.
Вольная, просторная, деятельная жизнь, и
не без некоторого сибаритства: лежанья нежась в своей теплой, мягкой постельке, сливок и печений со сливками, — она очень нравится Вере Павловне.
Нет, теперь еще
не знают, что такое настоящее веселье, потому что еще нет такой жизни, какая нужна для него, и нет таких людей. Только такие люди могут вполне веселиться и знать весь восторг наслажденья! Как они цветут здоровьем и силою, как стройны и грациозны они, как энергичны и выразительны их черты! Все они — счастливые красавцы и красавицы, ведущие
вольную жизнь труда и наслаждения, — счастливцы, счастливцы!
Поднимайтесь из вашей трущобы, друзья мои, поднимайтесь, это
не так трудно, выходите на
вольный белый свет, славно жить на нем, и путь легок и заманчив, попробуйте: развитие, развитие.
Но другие
не принимают их к сердцу, а ты приняла — это хорошо, но тоже
не странно: что ж странного, что тебе хочется быть
вольным и счастливым человеком!
Недавно еще, проезжая через местечко ***, вспомнил я о моем приятеле; я узнал, что станция, над которой он начальствовал, уже уничтожена. На вопрос мой: «Жив ли старый смотритель?» — никто
не мог дать мне удовлетворительного ответа. Я решился посетить знакомую сторону, взял
вольных лошадей и пустился в село Н.
Без ласки жить нельзя же пастушонку!
Не пашет он,
не сеет; с малолетства
На солнышке валяется; лелеет
Весна его, и ветерок ласкает.
И нежится пастух на
вольной воле.
В уме одно: девичья ласка, только
И думаешь о ней.
…Когда я думаю о том, как мы двое теперь, под пятьдесят лет, стоим за первым станком русского
вольного слова, мне кажется, что наше ребячье Грютли на Воробьевых горах было
не тридцать три года тому назад, а много — три!
Цыгане эти таскались до Тобольска и Ирбита, продолжая с незапамятных времен свою
вольную бродячую жизнь, с вечным ученым медведем и ничему
не ученными детьми, с коновалами, гаданьем и мелким воровством.
Для меня деревня была временем воскресения, я страстно любил деревенскую жизнь. Леса, поля и воля
вольная — все это мне было так ново, выросшему в хлопках, за каменными стенами,
не смея выйти ни под каким предлогом за ворота без спроса и без сопровождения лакея…
Уткин, «
вольный художник, содержащийся в остроге», как он подписывался под допросами, был человек лет сорока; он никогда
не участвовал ни в каком политическом деле, но, благородный и порывистый, он давал волю языку в комиссии, был резок и груб с членами. Его за это уморили в сыром каземате, в котором вода текла со стен.
Не знаю. В последнее время, то есть после окончания моего курса, она была очень хорошо расположена ко мне; но мой арест, слухи о нашем
вольном образе мыслей, об измене православной церкви при вступлении в сен-симонскую «секту» разгневали ее; она с тех пор меня иначе
не называла, как «государственным преступником» или «несчастным сыном брата Ивана». Весь авторитет Сенатора был нужен, чтоб она решилась отпустить NataLie в Крутицы проститься со мной.
Пить чай в трактире имеет другое значение для слуг. Дома ему чай
не в чай; дома ему все напоминает, что он слуга; дома у него грязная людская, он должен сам поставить самовар; дома у него чашка с отбитой ручкой и всякую минуту барин может позвонить. В трактире он
вольный человек, он господин, для него накрыт стол, зажжены лампы, для него несется с подносом половой, чашки блестят, чайник блестит, он приказывает — его слушают, он радуется и весело требует себе паюсной икры или расстегайчик к чаю.
— Вы спросите, кому здесь
не хорошо-то? Корм здесь
вольный, раза четыре в день едят. А захочешь еще поесть — ешь, сделай милость! Опять и свобода дана. Я еще когда встал; и лошадей успел убрать, и в город с Акимом, здешним кучером, сходил, все закоулки обегал. Большой здесь город, народу на базаре, барок на реке — страсть! Аким-то, признаться, мне рюмочку в трактире поднес, потому у тетеньки насчет этого строго.
— Вот так огород нагородил! Ну, ничего, и всегда так начинают. Вот она, палочка-то! кажется, мудрено ли ее черкнуть, а выходит, что привычка да и привычка нужна! Главное, старайся
не тискать перо между пальцами, держи руку вольно, да и сам сиди
вольнее,
не пригибайся. Ну, ничего, ничего,
не конфузься! Бог милостив! ступай, побегай!
Еще когда он посещал университет, умерла у него старуха бабушка, оставив любимцу внуку в наших местах небольшое, но устроенное имение, душ около двухсот. Там он, окончивши курс, и приютился, отказавшись в пользу сестер от своей части в имении отца и матери. Приехавши, сделал соседям визиты, заявляя, что ни в казне, ни по выборам служить
не намерен, соперником ни для кого
не явится, а будет жить в своем Веригине
вольным казаком.
—
Не стану я господскую работу работать!
не поклонюсь господам! — твердила Мавруша, — я
вольная!
— За то ли, за другое ли, а теперь дожидайся от губернатора бумаги. Уж
не об том будут спрашивать, зачем ты
вольный дух распускаешь, а об том, отчего у тебя в уезде его нет. Да из предводителей-то тебя за это — по шапке!
—
Не знаю. Говорит:
не слуга я вашим господам. Я
вольная.
Дом ее был из бедных, и «
вольную» ее дочь Дашутку
не удалось выдать замуж на сторону за
вольного человека.
— Нет, я природная
вольная;
вольною родилась,
вольною и умру!
Не стану на господ работать!
Года через два после этого Павла вызвали в Малиновец для домашних работ. Очевидно, он
не предвидел этой случайности, и она настолько его поразила, что хотя он и
не ослушался барского приказа, но явился один, без жены. Жаль ему было молодую жену с
вольной воли навсегда заточить в крепостной ад; думалось: подержат господа месяц-другой, и опять по оброку отпустят.